Что, мне предлагается доказать, что я не лошадь? Прошу, я не лошадь. И вы это знаете. А если не знаете, то вы идиот. (с)
Замок старый когда-то стоял на горе,
Пустовал три столетья подряд.
Но однажды весною, на первой заре,
Появился колдун, говорят.
Говорят, что он крал по деревням девиц,
Отдавал их, как дар, Сатане.
В его замке, мол, кто-то приметил-де птиц,
Обращавшихся в дев по луне.
И народ, весь дрожа, заперся по домам,
Кто смелее - молились в церквях.
А колдун все смеялся, хулил небеса,
Наводил на всех чарами страх.
Но любому терпенью положен конец -
И сожгли колдуна в октябре.
В его замке нашли сто семнадцать сердец.
А тот замок стоял на горе.
Он и нынче стоит, чтоб хозяина ждать
И пустует уж сто лет подряд.
Но заезжему путнику там ночевать -
Значит жизнь не ценить, говорят.
А ночами же , странник, скорее беги
От проклятого замка ты прочь.
Если жизнь и душа тебе все ж дороги,
Ты молись в эту темную ночь.
И, быть может, колдун не проснется тогда,
Его дух будет в замке том спать.
И не будет он мстить, и не грянет беда,
Что посмели его вспоминать.
Пустовал три столетья подряд.
Но однажды весною, на первой заре,
Появился колдун, говорят.
Говорят, что он крал по деревням девиц,
Отдавал их, как дар, Сатане.
В его замке, мол, кто-то приметил-де птиц,
Обращавшихся в дев по луне.
И народ, весь дрожа, заперся по домам,
Кто смелее - молились в церквях.
А колдун все смеялся, хулил небеса,
Наводил на всех чарами страх.
Но любому терпенью положен конец -
И сожгли колдуна в октябре.
В его замке нашли сто семнадцать сердец.
А тот замок стоял на горе.
Он и нынче стоит, чтоб хозяина ждать
И пустует уж сто лет подряд.
Но заезжему путнику там ночевать -
Значит жизнь не ценить, говорят.
А ночами же , странник, скорее беги
От проклятого замка ты прочь.
Если жизнь и душа тебе все ж дороги,
Ты молись в эту темную ночь.
И, быть может, колдун не проснется тогда,
Его дух будет в замке том спать.
И не будет он мстить, и не грянет беда,
Что посмели его вспоминать.