Ну, в общем, вот. Про Людовика

[llaelas]

Название: нету. Если кто поможет придумать, буду рад)
Автор: я
Фандом: "Проклятые короли"
Персонажи: Людовик, Филипп IV.
Рейтинг: G
Статус: закончено

Людовик сидел на широком подоконнике, прижавшись лбом к холодному стеклу. Из окна немного дуло, от камней веяло ледяной сыростью, но наследный принц Франции не обращал на это ни малейшего внимания.
Глаза дофина слипались, но он только упрямо мотал головой, не позволяя себе смежить словно налившиеся свинцом веки. Заснуть прямо тут было бы явно не лучшим вариантом, а идти в детскую Людовик не хотел.
Принц уже практически две недели почти не уходил со своего насиженного подоконника – с того самого дня, как короля Франции привезли в полубессознательном состоянии с охоты. Никто не знал, что именно произошло – кто-то шептался, что кто-то из слуг, подкупленный врагами короля, надрезал подпругу на охоте, другие втихомолку говорили, что падение короля с лошади было простой случайностью. Зато все сходились в одном: вероятнее всего Филипп IV умрет – слишком сильно король заболел. Уже больше недели правитель Франции почти все время лежал в полубреду, а жар у него и вовсе не спадал. Так что, по перешептываниям придворных, его смерть была неизбежной.
Принцам об этом, конечно, не говорили – по крайней мере, прямым текстом. Но сложно ли услышать что-то в замке, где постоянно толкутся придворные, а по всем углам только об этом и говорят, трем любопытным детям, самому старшему из которых не сравнялось даже двенадцати? И слухи просочились и в детскую. Вернее, Людовик с Карлом вряд ли узнали бы об этом, если бы не Филипп: слишком заняты они были, Людовик практически все время околачивался возле комнат отца, иногда все-таки набираясь смелости и приказывая разрешить ему войти, Карл же и вовсе был еще совсем ребенком и вряд ли понял бы, о чем речь, даже услышав. А Филипп, даром, что ему было только девять лет, казался порой самым старшим из всех принцев. Вот и тогда он степенным, почти взрослым шагом – средний принц почти никогда не бегал – вошел в детскую и серьезным голосом произнес, внимательно глядя на Людовика:
- Приветствую вас, брат мой, - несмотря на то, что друг перед другом принцы обычно отбрасывали этикет, позволяя себе хотя бы ненадолго забыть о нем, Филипп всегда был серьезен и очень редко позволял себе обращаться к братьям на «ты». И даже у Карла, который этикета не терпел вообще, не получалось «тыкать» Филиппу в ответ на такое церемонное обращение.
- И вам доброго дня, Филипп, - не поднимая головы, отозвался Людовик, пытающийся читать трактат по военному искусству.
- Говорят, Людовик, вы скоро станете королем, - размеренно заметил Филипп, устраиваясь в кресле.
Дофин моментально вскинул голову. Он, конечно, знал, что отец болен, но не представлял, что настолько тяжело. Внимательно и как-то отчаянно глядя на брата, мальчик поинтересовался:
- С чего вы взяли, Филипп?
- Так все говорят, - спокойно ответил средний принц. – Наш отец, вероятно, скоро умрет – никто не верит, что у него есть шансы поправиться. А королем тогда станете вы.
- Не говорите так! – почти крикнул Людовик.
- Это неизбежно… Наш отец ведь человек, и он смертен… - Филипп посмотрел дофину в глаза, и Людовик с ужасом понял, что брату, кажется, все равно. И то, что, наверное, Филипп повторял выражения кого-то из придворных, нисколько не скрашивало ситуацию.
- Не говори так! Слышишь, не смей так говорить! Отец обязательно поправится! – отчаянно закричал Людовик, чувствуя, что в горле появляется неприятный комок, а в глазах начинает предательски щипать. – Ледышка бесчувственная! Сосулька!
Отшвырнув в сторону книгу, дофин поднялся и выбежал из комнаты.
***
Из мыслей принца вырвало осторожное покашливание кого-то из придворных – имени Людовик вспомнить не мог, как ни старался.
- Принц, не сидели бы вы на подоконнике: холодно, простудитесь еще? – осторожно посоветовал придворный.
- Не беспокойтесь, не простужусь, - резко отозвался Людовик. Помолчав и поежившись – здесь действительно было холодно, - он добавил: - А коли тревожитесь о моем здоровье, так одолжите мне свой камзол.
Говоривший с Людовиком стянул с себя камзол и протянул принцу. Дофин закутался в предложенную одежду, хмурясь и насупившись, похожий на маленького взъерошенного воробьенка.
Сгонять Людовика с подоконника больше никто не пытался. Ему вообще в последнее время никто почти и не указывал, что делать, и не противоречил ему – все понимали, что если он станет королем, то лучше не спорить с ним, ведь будущий правитель может припомнить потом это.
Дофин снова зевнул. Спать хотелось ужасно: за последние сутки он спал только несколько часов. Относительно же нормального сна в прошлую ночь явно не хватало. Да и то, если бы не Карл, Людовик и вовсе не пошел бы спать, сидя у себя в комнате и пытаясь читать – на ночь оставаться в коридоре у покоев отца принцу не позволяли: это была единственная вещь, которую ему сейчас запрещали. Но отказать зареванному и перепуганному Карлу полежать с ним, когда младшему брату приснился кошмар, Людовик не смог, и бодрствовать у него тоже не вышло – его самого сморил сон.
Людовик вздохнул. Сидеть в коридоре было бессмысленно, следовало бы, наверное, или уйти, или все-таки пойти к отцу. Но на последнее смелости у принца не хватало, уйти же было выше его сил.
Глубоко вздохнув, Людовик помедлил, набираясь храбрости, и, спрыгнув с высокого подоконника, подошел к дверям, ведущим в королевские покои, и распахнул дверь. Проскользнув мимо задремавшего в кресле королевского лекаря (Людовика сначала даже кольнула жалость к этому высокому худощавому старику, но потом мальчик представил, что может случиться что-то, а отцу никто и не поможет даже, и на смену жалости пришел гнев) к высокой, дубовой двери, ведущей в спальню короля, дофин робко поскребся в нее. Но никакого ответа не получил. Выждав для верности еще несколько минут, мальчик вошел.
Тут же в глаза ему бросилось, каким изможденным и хрупким выглядел отец. Казалось, достаточно только неосторожно коснуться, и правитель Франции разобьется, словно стеклянная статуэтка.
Людовик почувствовал острый укол жалости. Как же должна была изнурять и терзать болезнь отца, что всего за пару недель от здорового сильного мужчины осталась только тень…
Мальчик приблизился к постели короля и осторожно присел на краешек, заметив, что правитель Франции спит – только очень тревожно и беспокойно, сурово и ожесточенно хмуря брови, словно бы разговаривая с кем-то неприятным или о чем-то неприятном.
Людовик вздохнул. Не верилось, что отец может вот так вот просто умереть. И допустить подобную мысль было страшно, поэтому мальчик только мотнул головой и, набираясь храбрости, помедлил пару секунд, а затем поднырнул под безвольно лежащую на одеяле руку отца, всем телом прижимаясь к нему и крепко обнимая
***
Людовик сидел в библиотеке и честно пытался читать. С тех пор, как отец пошел на поправку, дофина буквально силой заставили вернуться к занятиям. И как Людовик ни сопротивлялся, противостоять напору матери, бабки и дяди принц не смог.
Но битвы запоминаться не желали, даты – тем более. Людовику очень хотелось не учить эту историю, а все-таки набраться храбрости и сходить к отцу. Впрочем, это желание явно было из разряда трудноосуществимых – достаточно смелости дофин в себе не нашел бы – поэтому оставалось только корпеть над книгами. Благо, под историческим трактатом лежал томик с «Песнью о Роланде», которую принц тайком и читал. Что он будет говорить, когда его поймают за тем, что он страдает ерундой, Людовик не слишком-то представлял. Но в том, что поймают, почти не сомневался – достаточно кому-то войти в библиотеку и спросить у принца, чем он собственно занимается: лгать Людовик, во-первых, не любил, а во-вторых, не умел…
Словно бы отзываясь на мысли наследника престола, дверь библиотеки скрипнула, открываясь.
Людовик повернул голову, чтобы посмотреть, кто пришел его контролировать, и тут же тихонько радостно вскрикнул – в библиотеку вошел отец.
Принц мгновенно вскочил со своего места и, прежде чем успел даже суметь взять верх над своими чувствами, бросился к королю и крепко обнял его.
- Я так рад, что вы в порядке, отец, - радостно выдохнул мальчик, утыкаясь лицом в грудь Филиппа. Рука мужчины странно дернулась, словно бы он хотел погладить Людовика по волосам, но в последний момент передумал.
Затем, словно бы сообразив, что такое поведение не пристало принцу, Людовик чуть смущенно выпустил отца и отошел в сторону.
- Я рад видеть вас живым и почти здоровым, отец. Я боялся, что вы можете умереть, - искоса поглядывая на Филиппа, произнес дофин, чувствуя себя невероятно неловко. В то, что отец оценит такое его поведение, верилось слабо. Наверняка опять отчитает и скажет, что принц должен вести себя соответственно. Ну и пусть! Самое главное, он жив!
По лицу Людовика расползалась нахально не желающая исчезать радостная улыбка, совершенно не предусмотренная этикетом.
Король изогнул тонкие губы в недоверчивой полуулыбке.
- Значит, сын мой, вы беспокоились, - полуутвердительно произнес Филипп. – Ну что ж, спасибо и на том… - чуть помедлив, мужчина, усмехнувшись, добавил, с любопытством глядя на сына: - Неужели у вас не возникало даже мысли, что неплохо бы стать королем, Людовик?
Мальчик мотнул головой.
- Нет… Конечно, я бы хотел, наверное, стать королем. Но если бы королем стал я, это значило бы, что вы мертвы, отец. Поэтому я предпочту оставаться принцем как можно дольше. А лучше – всегда… Это, конечно, невероятно, но ведь можно же немного помечтать, да? Я, правда, немножко… - Людовик поднял на отца огромные голубые глазищи и смущенно-виновато улыбнулся.
Не выдержав, король тихо-тихо засмеялся и все-таки мимолетным, едва ощутимым жестом встрепал сыну волосы.
- Немного – можно… - кивнул Филипп, едва заметно тепло улыбнувшись мальчику, что было совершенно не свойственно монарху. – Во всяком случае, сейчас…